Заместитель директора Института информатики и проблем регионального управления КБНЦ РАН, кандидат экономических наук Алим Гуртуев рассказывает о работе группы учёных КБНЦ РАН над актуальной в современной экономической науке проблемой: как принять разумное экономическое решение в условиях неопределённости, характерных для инновационных проектов, не поддающихся традиционному бизнес-прогнозированию?
– Для начала разберёмся: что такое «условия неопределённости», и чем они отличаются от «условий рисков», – говорит Алим Гуртуев. – «Условия рисков» – это когда мы можем обратиться к опыту похожих проектов, реализованных кем-то ранее. Допустим, нам необходим бизнес-план нового кафе, закладки нового сада или постройки завода по производству автомобилей. Мы обращаемся к опыту уже имеющихся кафе, садоводств или автозаводов и на его основе строим прогнозы. Они не будут очень сильно отличаться друг от друга, даже если их сделают разные эксперты. Именно поэтому существуют учебники по оценке недвижимости, в том числе коммерческой. Или, например, стандарты оценки работающих предприятий. Разброс в точности также будет небольшим. Такого рода решения хорошо описываются теорией вероятности. Поэтому все бизнесы оцениваются примерно по одним и тем же принципам.
Когда же мы имеем дело с оценкой проектов с неопределённой стоимостью – а это все инновационные проекты, то получается, что у нас есть идея, но нет консенсуса, который бы позволил нам оценить её как хорошую и перспективную либо же как плохую. Если возьмём историю многих успешных компаний, то окажется, что в самом начале, на стадии идеи, никто не воспринимал эту идею как ясную. Например, сервис Airbnb, который сейчас оценивается более чем в 100 млрд долларов. Когда возникла идея разработки приложения, в котором желающие сдать жильё могли бы контактировать с покупателями, она была воспринята весьма скептически. Это признают в том числе и те, кто финансировал её. Другой известный пример – «Федерал Экспресс», крупнейший перевозчик. Когда автор идеи, студент Йельского университета, выступил с замыслом создания почтовой службы, доставляющей грузы в течение суток, но по тарифам, в 30 раз превышающим почтовые, его руководитель поставил ему «тройку», сопроводив её комментарием: «Идея проработана, но экономически нецелесообразна».
То есть методы, которые работают в традиционных отраслях, в таких случаях, как вышеприведённые, не работают.
– Именно с этим связано то обстоятельство, что для финансирования инновационных проектов применяется множество методов, которые не применяются для такового в традиционных, – продолжает учёный. – Первый из них – поэтапное финансирование – когда стартап получает сначала небольшие деньги на развитие, потом небольшие деньги на постройку первого образца, потом ещё какие-то средства – и каждый очередной транш он может не получить. В традиционных отраслях эта схема практически не применяется. Второе – когда перспективный стартап собирает деньги не от одного инвестора, а от группы. В составе группы инвестор действует с большей готовностью, ведь он стремится снижать риски и «распылять убытки». В традиционных же случаях он предпочитает действовать как единственный инвестор, чтобы потом не делить прибыль.
Ещё один способ – краудсорсинг, когда стартап собирает деньги на первые этапы с огромного количества мелких инвесторов. Этот способ также практически не распространён в традиционных отраслях.
То есть необходим другой механизм принятия решений. Поисками этого механизма и занимаются учёные КБНЦ РАН. Задача – прежде всего понять: каким образом человек должен действовать, если ему нужно принять разумное экономическое решение в условиях неопределённости? Причём данная неопределённость может проявиться не только в непродуманности проекта, но и в том, что он может оказаться просто мошенническим.
– Занимаемся мы этим несколько последних лет, – говорит Алим Гуртуев. – Какие практические результаты получили? Например, мы предлагаем схему, в которой большее количество заведомо мошеннических проектов будет отсеиваться. Берём венчурный фонд, задача которого – финансировать стартапы. Его для этого и создавали. Заявок гораздо больше, чем денег. Вопрос: как их распределить? На практике такие фонды работают очень неэффективно. Почти все их действия сводятся к методам, принятым в традиционной отрасли: бизнес-плану, презентации, уходу в оценку по примеру традиционных отраслей либо оценке неких маркетинговых представлений о проекте, а не самого проекта. Приводило это к тому, что было множество скандалов как в России, так и за рубежом из-за того, что финансирование от венчурных фондов получали заведомо мошеннические проекты. Потому что фонды слишком доверяли тому, что писали авторы этих проектов. Их можно было понять – ведь это принципиально новый рынок.
По его словам, поэтому и происходят инциденты, подобные тому, который произошёл с Theranos, считающийся чуть ли самой большой аферой в истории. Причём заведомо было ясно, что нет такой технологии анализа крови, что ими предлагалась. Или недавняя история с электромобилями Nikola, когда у авторов в активе был только один автомобиль и красивый ролик с презентацией. Или история с фильтрами Петрика.
– Так как мы не можем определить – реальная ли предлагаемая технология или нет, то построили правила финансирования, делающие невыгодным участие авторов, знающих, что их проекты не заработают, – говорит учёный. – Правила базируются на софинансировании и разделении прибыли. При такой системе какая-то часть мошенников будет уходить с рынка. Ещё один наш результат – система правил распределения средств венчурного фонда между стартапами. Коротко суть этой системы в следующем: например, у меня как у автора стартапа есть оценка затрат, и я обещаю собрать опытный образец за 400 тысяч рублей. Я предполагаю, что от венчурного фонда могу получить миллион. Так и пишу в заявке – миллион. У фонда есть 5 миллионов и, к примеру, 8 заявок, подобных моей. Кто-то просит так же, как и я, миллион, кто-то – полмиллиона. Фонд понимает, что, если он будет ориентироваться на заявленные суммы, сможет профинансировать 4 проекта, а если сумеет дойти до реально нужных заявителям сумм – то все 6. И мы разработали такой механизм: фонд предлагает распределять сумму на всех равномерно, то есть по 600 с лишним тысяч. Кто-то согласился, кто-то нет. Фонд забирает часть у тех, кто не согласился, распределяет согласившимся. С этим механизмом хорошо то, что он выявляющий: если человек действует рационально, то ему выгоднее не выдавать себя за кого-то другого.
Наш проект опубликован в одном из ведущих научных журналов. В России пока мало венчурных фондов. Безусловно, необходимо выходить с этой инициативой на них.
Асхат Мечиев.
